ИСТОРИЯ ИСАВА И ИАКОВА В КОНТЕКСТЕ ХРИСТИАНСКОГО БОГОСЛОВИЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ИСТОРИЯ ИСАВА И ИАКОВА В КОНТЕКСТЕ ХРИСТИАНСКОГО БОГОСЛОВИЯ

Неподготовленный читатель вряд ли догадывается, насколько серьезные споры породила рассказанная нами история: лучшие христианские ученные «расшибали» друг другу лбы, осыпали противников издевательствами и даже проклятиями и, конечно же, не стеснялись обвинить в ереси тех, кто не имел «истинного» понимания истории Исава и Иакова. Августин и Пелагий, Лютер и Эразм, Кальвин и Арминий – вот имена немногих, но пожалуй самых известных участников этого затянувшегося спора. Спектр вопросов поднятых в рамках этой дискуссии достаточно обширен, чтобы подробно останавливаться на них в данной книге – кроме всего прочего это уже неоднократно пытались сделать до меня[1] – поэтому в дальнейших рассуждениях я буду делать акцент исключительно на вопросах избрания Иакова и отвержения Исава в данном споре.

После долгих рассуждений, кому оказать честь и позволить первому высказаться по данному вопросу в своей книге, я не придумал ничего лучше, чем позволить выступить Жану Кальвину: «Бог не создает всех людей в одинаковом состоянии, но предназначает одних к вечной жизни, а других к вечному проклятию. В зависимости от цели, для которой создан человек, мы говорим, предназначен ли он к смерти или к жизни»[2]. Поэтому еще до того, как Исав или Иаков могли совершить что-то такое, чтобы определило их судьбу, Бог отверг Исава и избрал Иакова[3]. Вся жизнь человека определена до его рождения; сам человек не в силах не повлиять, не изменить свою судьбу. Сам того не замечая, в своих убеждениях Кальвин оказывается очень близок к языческим представлениям о роке.

Иоа́нн Златоу́ст, архиепископ Константинопольский, богослов, почитаемый церковью как один из трёх Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом, занимает достаточно категоричную позицию в вопросе о роке (который как вы увидим, перекликается с учением Кальвина о предопределении): «Итак, отвращение от рока принадлежит к числу не того, что требует рассуждения, но того, что – ясно. Подобно тому как ясно, что дурно – убивать и отвратительно – прелюбодействовать, так ясно и то, что придавать значение року – дурно и недозволительно»[4].  Более того Иоанн Златоуст называет злословящими Бога тех, «которые противопоставляют мудрости Его провидения[5] обусловливаемое роком нестроение и необходимость»[6]. Подобные хулители «добровольно низвергают себя, с большим неразумием отвергнув от себя ту свободу, какую им даровал Бог, подчинив себя тягчайшему рабству и своими помыслами выдумывая ужаснейшую тиранию, какой никогда не было, отсекая всякую добрую надежду и пытаясь лишить крепости тех, которые ревностно преданы добродетели»[7]. Борющийся с еретиками всех времен и народов Жан Кальвин, наверное, не без удивления узнал, что сам оказался записанным в язычники одним из самых почитаемых богословов церкви:

Невозможно, невозможно, чтоб человек, придающий значение року, оказался в состоянии достигнуть небес, лучше же сказать: невозможно, чтоб он оказался в силах избежать геенны и наказания, так как рок повелевает всем верить вопреки догматам Божиим. Бог говорит: "Если захотите и послушаетесь Меня, то будете вкушать блага земли; если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят" (Ис.1:19-20).

Ты видел, как говорит Бог и какие полагает законы? Послушай и судьбу, как говорит она и как вводит противололожные постановления, и пойми, как то сказано божественным Духом, а слова этой – лукавым демоном и некоторым свирепым чудовищем. Бог сказал: "если хотите" и "если не хотите", делая нас господами добродетели и порока и полагая это в зависимость от нашего образа мыслей. А что говорит тот, т. е. диавол? То что избежать определенного судьбой невозможно, хотим ли мы того, или не хотим. Бог говорит: аще хощете, благая земли снесте; судьба говорит: даже если мы и хотим, но если не будет дано нам, то никакой прибыли в этом желании нет. Бог говорит: "если не хотите слушать слов Моих, меч пожрет вас"; судьба говорит: если мы не желаем, а нам будет дано, то во всяком случае спасаемся. Не это ли говорит судьба? Что могло бы оказаться яснее этого сражения? Что – открытее этой войны, которую учители порока – демоны без стыда так предприняли против божественных изречений? Но, о чем я и сказал, нет ничего удивительного в том, что этому верят демоны и равные им люди, то есть, язычники; а тягостнее всего то, что вы, столь наслаждающиеся божественным и спасительным учением, не оказываете должного уважения, но перебегаете к тем неразумнейшим и губящим душу выдумкам.

Таким образом, делая выводы из слов Иоанна Златоуста, можно сказать: учение о предопределение есть не что иное как замаскированная языческая вера в неизбежность определенного судьбой или роком. Но Иоанн Златоуст идет еще дальше, категорично заявляя о стоящих за подобными убеждениями демонах, так как подобное учение сводит на нет учение о христианском благочестии: если все в мире предрешено за нас, то какой же смысл в том, чтобы что-то делать? Ведь, чтобы ты ни делал, хорошее ли, плохое ли, это никак не влияет на твое избрание, на твое определение, на твой рок?! Вся жизнь человека превращается подобным учением в фарс и бессмыслицу.

Или не это говорит судьба? Никто пусть не увещевает ни к чему полезному, никто пусть не слушает другого, который увещевает; напрасно существуют законы и судьи, напрасно – порицания и наставления, напрасно – страх наказания, напрасно – почести и почетные дары, также и награды за подвиги тем, кто хорошо поступает! Если ты проявишь заботливость, не будет отсюда никакой пользы, и если ты будешь нерадив, не произойдет никакого вреда. Будучи дитятей, никто пусть не ходит в училище, став мужем, никто пусть не слушает законов, пусть не обращает внимания на советы и полезные вразумления! Что будет в состоянии принести труд? …

И для чего я говорю относительно детей, когда ты не отважишься делать этого, во всяком случае, даже и в отношении к слугам, но и угрожаешь, и стращаешь, и употребляешь всякие способы, чтобы слуга у тебя сделался прекрасным, и не полагаешься на рок? Почему же наказываешь, если он сделался дурным? Ведь произошел грех не от него, а от рока, который его толкал. Почему же хвалишь его, если он сделался прекрасным? Ведь не его – добродетель, а роковая. Лучше же сказать: никто не будет ни прекрасным, ни худым. Человек, не делающий ни того, ни другого по собственному побуждению, но получающий принуждение извне, не будет ни этим, ни тем. Так, почему же мы хвалим мужей? За что же порицаем? За что проклинаем, за что ублажаем других? Видишь, до какой нелепости довело нас слово о судьбе? Никто не целомудрен, никто не распутен, никто не корыстолюбив, никто не справедлив; и добродетель, и порок упразднены, и напрасно мы введены в эту настоящую жизнь, лучше же сказать: не напрасно, а даже – на несчастье. И как не нелепо быть толкаемым в грех принуждением рока, а с другой стороны, терпеть крайнее наказание под его же воздействием, вместо того, чтобы пользоваться сожалением и состраданием, – подвергаться ненависти и наказанию, вместо того, чтобы пользоваться почтением? Того, кто терпит несправедливость и пострадал от насилия, следует не наказанию подвергать, а окружать почестями; а мы и терпим несправедливость, и переносим наказание. Что могло бы быть неразумнее этого: за то, что тяжко страдаем, ввергнутые в грех, за это терпеть и наказание? Судьба сотворила человекоубийцу, и берет жизнь за то, что человек повиновался ей: какой догмат мог бы быть пагубнее этого? Это похоже на то, как если бы кто, столкнув в пропасть и овладев свергнутым, снова домогался наказания его за это; или – как если бы кто, предав кого-нибудь бесчеловечной госпоже на изувечение и в жертву бесчисленным бедствиям, потребовал наказания преданного человека за его рабство и плен. Скажи мне: разве что-нибудь могло бы быть неразумнее этого или – более несчастно, чем этого рода люди? ….

Если есть рок, то нет суда; если есть рок, то нет веры; если есть рок, то Бога нет; если есть рок, то нет добродетели, нет порока; если есть рок, то все напрасно, все без пользы и делаем, и терпим; нет похвалы, нет порицания, нет стыда, нет позора, нет законов, нет судилищ[8].

Итак, там, где Златоуст видит демонов, как кажется, Кальвин видит Господа Бога! Там, где Златоуст видит величайшую несправедливость, Кальвин, призывая на помощь Павла, усматривает Божье определение: «Ты скажешь мне: "за что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?" А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?"» (Рим.9:19,20). Со всяким, кто готов заикнуться о нелогичности или несправедливости таких убеждений, кальвинисты готовы расправиться одной простой фразой: «Да кто ты такой?!»

Нисколько не пытаясь спорить с Божьим всемогуществом и всевластием, я, тем не менее, осмелюсь предположить, что процитированные выше стихи вряд ли служат тому, чтобы отбить у нас всякую охоту рассуждать о Божьей справедливости и Его планах. Слова Павла скорее служат последней точкой в его аргументации о том, почему Бог решил включить в Свой план спасения не только детей обетования, но и язычников. Таким образом, Павел использует пример избрания Иакова и отвержения Исава, чтобы показать нам то, что только Бог до конца знает, что Он вложил в того или иного человека, и для какой судьбы и миссии Он его предназначил. Связано ли это каким-то образом с вопросом о спасении? Безусловно! Вся история человечества – история спасения. Но вот только на эту историю мы начинаем смотреть не через призму Писания, а через очки наших богословских традиций и жизненного опыта.

Мы пытаемся навязать Богу наше представление о выборе: выбирая одного нужно обязательно отвергнуть другого. Мы отвергаем друг друга на протяжении жизни, иногда наши решения обоснованы, а иногда нет. Мы видим жизни людей, и часто наш человеческий взгляд говорит нам о том, что жизни и смерть определенных людей, свидетельствовали о том, как далеки они были от Бога. Мы делаем вывод – они отвержены. Мы думаем, что Бог отверг их, также как и мы отвергаем тех, кого не любим или любим меньше. Нашего сердца не хватает, чтобы вместить тех, кто нам не нравится – мы проецируем свои чувства и способности на Бога. Мы думаем, что Бог отвергает только по той причине, что рядом с избранным обязательно должен быть отверженный, потому что только так избранный сможет оценить проявленную к нему милость.

Жан Кальвин пишет о предопределение Божьем: «это истинный лабиринт, откуда человеческий разум никак не может выбраться»[9]. Тем самым Кальвин совершенно справедливо указывает над неоднозначность и сложность обсуждаемого вопроса, что, кстати, утверждал еще и Эразм Роттердамский в своей «Диатребе» (за что подвергся жестокой критике со стороны Лютера), более того, он осуждает любопытство тех, кто стремится к исследованию этого вопроса: «посему там, где речь идет о предопределении, любопытство, будучи не в силах себя обуздать, тут же необдуманно бросается в глубокую бездну»[10]. Однако осуждая попытки дать истолкование этого вопроса в Библии со стороны других, Кальвин, очевидно, делает исключение для себя самого, хотя изучение его трудов доказывает, что лучше бы ему от этих рассуждений было воздержаться.

Кальвин пишет: «основанием для этого избрания не служит ничего, кроме чистой (выделение италиком автора) благости Божией»[11]. А возвращаясь вновь к Наставлениям в христианской вере мы читаем: «Я признаю, что Измаил, Исав и подобные им отпали от усыновления из-за собственных пороков и по собственной вине. Им было поставлено условие – верно хранить союз с Богом, которое они вероломно нарушили»[12]. Так все же, судьба людей предопределяется изволением Бога в чистом виде или же человеческие поступки все-таки принимаются в расчет? Кальвин явно противоречит сам себе, говоря, что решения Бога безусловны, а после утверждая обратное. Как пишет об этом Роберт Шенк:

Таким образом, согласно учению Кальвина, прежде сотворения мира Бог «определил то, что произойдет с каждым человеком». Одних Он «предназначил к вечной жизни, других – к вечному проклятию», не принимая во внимание никаких качеств и заслуг людей, избранных или отверженных: «никакие их действия не влияют на происходящее». И все же каким-то образом «причина [гибели отверженных] в них самих»

Нет сомнений, что люди, будучи грешниками, заслуживают гибели. Но, согласно представлению Кальвина об отвержении, вина отверженных является следствием, а не причиной их отвержения. Ибо если по извечному предопределению Бог безусловно «предопределил» отдельных людей к вечному проклятию просто потому, что «пожелал обречь их на погибель», не могут быть справедливыми слова «причина и основание [отвержения] в них самих», поскольку Божье предопределение предшествовало всякому действию человека. Согласно данному Кальвином определению избрания и отвержения, вина отверженных является прямым следствием Божьего предопределения об отвержении. Бог сотворил отверженных не для чего иного, как для вины и вечного проклятия, и подлинные «причины и основание» их отвержения в Божьем предопределении, а не в «них самих», как утверждает Кальвин[13].

Читая работы Кальвина трудно не признать, что он пытается угодить и нашим, и вашим, лавируя между сложно согласующимися друг с другом для его учения местами из Писания. Это вполне объяснимо, если учесть, что Кальвин строит свою позицию не на беспристрастном изучении Писания, а опираясь на концепцию предложенную раннее Августином: если бы Бог хотел спасти всех, - Он бы всех спас, но если очевидно то, что спасаются не всех, значит, Он этого просто не желает. Таким образом, у Кальвина не понимание Писания формирует его богословие, но богословие формирует его понимание Писания. «Кальвин отвергал истинный смысл многих мест в Писании в угоду своему богословскому учению, правильность которого отстаивал, обращаясь к выборочным местам и искусно истолковывая наиболее очевидные слова Священного Писания»[14].

Читатель, я мог и дальше продолжать выискивать слабые места во взглядах Августина, Кальвина, Лютера, и я бы их находил, точно также как кто-то наверняка найдет бреши в моих собственных убеждениях. И было бы удивительно, если бы произошло по другому – мы люди, мы не обладаем непогрешимостью, а потому не существует абсолютно истинного систематического богословия. За то есть Писание – истинное, непогрешимое, богодухновенное Писание, зовущее в нас мир увлекательных библейских историй.

---

[1]Интересующийся читатель без особых проблем может найти исчерпывающую информацию в приведенных ниже источниках.

Мартин Лютер, О рабстве воли. http://krotov.info/library/12_l/lut/er_01.htm; Эразм Роттердамский, Диатриба или рассуждение о свободе воли. http://krotov.info/library/26_ae/aera/zm_10.htm; Августин Гиппонский, О предопределении святых, http://krotov.info/library/01_a/avg/ustin_031.html; Грудем, Уэйн. Систематическое богословие. Введение в библейское учение. Пер. с англ. – 2-е изд. – СПб.: Мирт, 2010. – 1453 с.; Шенк, Роберт. Жизнь в Сыне. Исследование учения о неотступности. Пер. с англ. – СПб.: «Библия для всех», 2000. – 382 с.; Барт, Карл. Церковная догматика. Том 1 / Пер. с нем. (Серия «Современное богословие»). – М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. – 560 с.; Кальвин, Жан. Толкование на Послания апостола Павла к Римлянам и Галатам / Пер. с латинского И.В. Мамсурова. – Мн.: МФЦП, 2007. – 560 с.; Кальвин, Жан. Наставление в христианской вере. Том второй. Книга III. – М.: «Издательство Российского Государственного Университета, 1998. – 480 с.; Пикирилли, Роберт Е. Кальвинизм, арминианство и богословие спасения: Пер. с англ. – СПб.: «Библия для всех», 2002. – 291 с.; Форлайнс, Ф. Лерой. Библейская систематика. СПб.: «Библия для всех», 1996. – 272 с.; Даннинг, Рэй. Благодать вера и святость. СПб.: «Библия для всех», 1997. – 598 с.

[2]Жан Кальвин, Наставление в христианской вере. Том второй. Книга III. – М.: «Издательство Российского Государственного Университета, 1998. – С. 381.

[3]Ср. Жан Кальвин, Толкование на Послания апостола Павла к Римлянам и Галатам / Пер. с латинского И.В. Мамсурова. – Мн.: МФЦП, 2007. – С. 240-244.

[4]Иоа́нн Златоу́ст, Полное собрание сочинений Св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Том Второй, Книга Вторая. ШЕСТЬ СЛОВ О СУДЬБЕ И ПРОВИДЕНИИ. http://krotov.info/library/08_z/zlatoust/02_02_05.htm#6.

[5]Исходя из дальнейших рассуждений Иоанна Златоуста мы можем увидеть, что в его понимании вера в Провидение Божье отнюдь не лишает человека возможность делать выбор в пользу добра или зла. Иоанн Златоуст подчеркивает, что человек именно свободен в том, чтобы выбирать одно или другое: «Бог сказал: "если хотите" и "если не хотите", делая нас господами добродетели и порока и полагая это в зависимость от нашего образа мыслей» (Там же).

[6]Там же.

[7]Там же.

[8]Иоа́нн Златоу́ст, Полное собрание сочинений Св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Том Второй, Книга Вторая. ШЕСТЬ СЛОВ О СУДЬБЕ И ПРОВИДЕНИИ. http://krotov.info/library/08_z/zlatoust/02_02_05.htm#6.

[9]Жан Кальвин, Толкование на Послания апостола Павла к Римлянам и Галатам / Пер. с латинского И.В. Мамсурова. – Мн.: МФЦП, 2007. – С. 245.

[10]Жан Кальвин, Толкование на Послания апостола Павла к Римлянам и Галатам / Пер. с латинского И.В. Мамсурова. – Мн.: МФЦП, 2007. – С. 245.

[11]Жан Кальвин, Толкование на Послания апостола Павла к Римлянам и Галатам / Пер. с латинского И.В. Мамсурова. – Мн.: МФЦП, 2007. – С. 241.

[12]Жан Кальвин, Наставление в христианской вере. Том второй. Книга III. – М.: «Издательство Российского Государственного Университета, 1998. – С. 384.

[13]Роберт Шенк, Жизнь в Сыне. Исследование учения о неотступности. СПб.: «Библия для всех», 2000. – С. 345-6.

[14]Роберт Шенк, Жизнь в Сыне. Исследование учения о неотступности. СПб.: «Библия для всех», 2000. – С. 350.

В своей работе Роберт Шенк приводит множество свидетельств своему утверждению, в рамках данной работы я не могу их рассматривать, поэтому рекомендую обратиться читателю к вышеприведенному источнику.